В разных изданиях, где речь шла о творчестве А.Б, ПУГАЧЕВОЙ, очень часто называлось имя В, Я. КОЗЛОВА. В начале 60-х годов, когда ПУГАЧЕВА начиналась как певица, КОЗЛОВ работал на Всесоюзном радио и был не только свидетелем, но и одним из участников ее дебюта,
Наши читатели не раз обращались с просьбами в редакцию: убедить главного редактора в том, что его мысли и воспоминания будут очень интересны,
Итак, ВАЛЕНТИН ИВАНОВИЧ КОЗЛОВ рассказывает.
Прежде всего я хотел бы буквально несколько слов сказать о редакции сатиры и юмора Всесоюзного радио, которой руководил в 60-х годах. Это поможет понять, что появление Пугачевой не единичный случай, не уникальное явление. Такое вступление необходимо еще потому, что я уверен и буду отстаивать точку зрения о том, что на самом деле таланты у нас никто не открывает. Таланты в наших условиях пробиваются и делают это с большим трудом. Если талантливому человеку повезет и на его пути окажутся люди, которые смогут оценить возможности артиста, его, так сказать, запас прочности, перспективу — то в таком случае человек пробьется. Его заметят, а все остальное уже будет зависеть от него самого. Но если же он нарвется на чиновников от искусства, то никогда не достигнет своего пика популярности. И Пугачева, по-моему, наглядный пример этой ситуации.
Теперь уже можно судить по результатам, что в редакции сатиры и юмора, и собственно в передаче «С добрым утром», работали настоящие профессионалы, умеющие заметить явление на эстраде и дать ему дорогу к широкому слушателю.
Можно назвать множество имен прекрасных и преданных делу людей. Например, старшим редактором работал Владимир Санин, известный писатель, автор повестей, романов. Назову и Дмитрия Иванова и Владимира Трифонова, которые теперь активно работают и на телевидении, оставаясь драматургами, писателями. И прежде всего юмористами. Для полноты картины представлю и двух младших редакторов, тех, кто получал самую низкую ставку в редакции. Это Владимир Войнович и Марк Розовский.
Редакция постепенно становилась чем-то вроде творческого клуба. К нам тянулись люди. Композиторы показывали новые песни, писатели читали только что написанные произведения. В ходе общения, во время этих встреч возникали сюжеты будущих произведений и даже очередных выпусков разных передач.
За первые десять лет существования передачи «С добрым утром» слушатели познакомились почти с пятью тысячами новых советских песен. Тогда этот жанр в полном смысле слова расцвел. Мы и ставили перед собой задачу: наряду с развитием эстрадной юмористической литературы способствовать созданию нового вида массовой песни. Нет, речь не о шлягере в теперешнем понимании этого слова. Нам было разрешено в разовом порядке использовать те песни, которые нужны только для передач отдела сатиры и юмора. Мы полагались на свой вкус и не зависели от мнения специалистов из музыкальной
редакции, что им не очень нравилось.
Известно, что десятилетия до этого мы жили на песнях, которые возвышали, прославляли, призывали: о Родине, партии, дружбе. Несмотря на разницу в названиях, они отличались какой-то напыщенной торжественностью и обобщенностью. Но фальшь всего этого кантатно-эпохального творчества была явственно ощутимой. И поэтому мы всячески способствовали созданию песен лирического плана, в которых могла быть и патетика, и все остальное, но так, чтобы они
обращались не к массе, не к толпе, а к конкретному человеку. И трогали его душу, не оставляя равнодушным.
Первый критерий — красивая, запоминающаяся мелодия. А потом уже оригинальная оркестровка. И в конце концов — хорошее, запоминающееся исполнение. Нет ничего удивительного, что в скором времени такие песни появились.
Невозможно забыть и другое. Почти все, что звучало в наших передачах, встречалось критикой буквально в штыки, потому что нарушало, ломало устаревшие каноны и штампы еще недавнего времени. Тогдашние маститые композиторы искренно и лирично уже писать не могли. А неудовлетворенная амбиция, падение их славы на фоне других давали себя знать. Нам говорили, что мы тиражируем пошлость, бездуховность, безвкусие. И это не самые резкие слова в адpec передачи «С добрым утром». Но наперекор всем кампаниям и угрозам, передача продолжала существовать. Недавно ей исполнилось
тридцать лет.
Теперь понятно, что героиня этого рассказа — Алла Пугачева могла появиться именно в передаче «С добрым утром».
А все было так. Однажды редакторы Иванов и Трифонов сказали: «Валентин Иванович, есть прекрасная девочка. Певица божьей милостью,
потрясающая артистка. Никому не известная и не имеющая музыкального образования». В то время Алла Пугачева еще только училась, но не на вокальном отделении, а на отделении хорового дирижирования. «Но,— продолжали они меня уговаривать,— это именно такая певица, какую мы ищем. И мы уверены, что она должна стать популярной».
Через некоторое время они действительно привели эту девушку — Аллу Пугачеву. Она мне очень понравилась. Очень красивая, обаяние ее чувствовалось во всем — и во внешности, и в фигуре, и в чем-то трудно объяснимом, но заметном с первого взгляда. Она показалась мне очень застенчивой: пока мы с ней разговаривали, она очень смущалась. Глядя на нее, я снова и снова убеждался — очень уж красива. Начали прикидывать, что бы из того, что готовилось для передачи, ей лучше подошло, точнее раскрыло ее индивидуальность. Кстати, вспоминаю, что даже для того времени одета она была более чем скромно.
Для пробы мы взяли песню, в которой должно проявиться юмористическое дарование исполнителя. Это была история комедийного плана, где эксцентрика проступает в образе серьезности. Это была песня Л. Мерабова «Робот».
Несмотря на незамысловатость мелодии и текста, песня по сути своей была очень сложной. Чтобы ее спеть и сыграть, одних вокальных данных мало. Надо еще быть в душе немного клоуном, остроумным человеком, умеющим смешить не откровенностью сказанного, а подтекстом.
Когда я прослушал фонограмму, записанную Пугачевой, был просто удивлен: как точно найдена трогательная интонация. Без пародирования образа и характера, без намеков на улыбку, смех. И вместе с тем ощущение смешной, вернее, трагикомической ситуации, что чувствовалось буквально в каждом слове, в каждой ноте, спетой певицей.
После этого я понял, что Пугачева — человек чрезвычайно одаренный актерски. Все оттенки голоса, артистизм микрофон передает очень точно. Тут никакие протекции не помогут, если таланта нет. Но если природа наделила им человека, скрыть это трудно даже при плохом качестве записи.
Что последовало после премьеры песни «Робот»? Во-первых, пришло много писем от слушателей, сразу же Аллу Пугачеву выделили среди прочих, воздав должное ее искренности и самобытности. Сразу же мы предложили Алле записать песню начинающего тогда композитора Владимира Шаинского. Кажется, это вообще была одна из первых его композиций в жанре популярной музыки. И он очень переживал, что ее будет исполнять неизвестная, да еще и очень
молодая певица. А в пес.не шла речь о любви и по своему настроению она была в чем-то прямо противоположной песне «Робот».
Надо было видеть, как Шаинский огорчился и как просил не отдавать ее Пугачевой. Он убеждал, что песня ему удалась и он очень надеется на ее успех. И не переживет, если его постигнет неудача. Ему казалось, что она должна звучать в исполнении Гелены Великановой, Майи Кристалинской или кого-то еще, такого же уровня популярности. Но я был непреклонен и на все доводы отвечал однозначно: записываться будет Алла Пугачева, и никто другой. И здесь не было никакого риска, потому что уже, прослушивая «Робота», я почувствовал ее темперамент, неиспользованные возможности, вкус к юмору, естественность его ощущения.
Запись мы слушали вместе с Шаинским, и он был просто поражен. И даже признался, что не мог ожидать от молодой певицы такого мастерства и естественности. Более того, поскольку в то время они с Пугачевой не были знакомы, он попросил, чтобы я обязательно представил его Пугачевой. Тогда у него было еще несколько песен. И он уже сам захотел, чтобы их исполнила именно она.
Очень скоро Пугачева стала своим человеком в редакции. Она великолепно аккомпанировала, делала все, что было нужно. И не потому, что хотела как-то втереться в доверие, как могут подумать. Нет, просто она естественно чувствовала себя в атмосфере доброжелательности и участия. К ней все хорошо относились, и она старалась быть полезной тем, с кем свела ее творческая судьба.
И все же однажды она поразила меня тем, что вместо тихой и трепетной девушки пришла ко мне уверенная в себе артистка и заявила, что очень хочет исполнить песню Фельцмана «Елочки-сосеночки».
На первый взгляд просьба вполне невинная, но я этого сделать не разрешил. И у меня были к тому достаточно веские основания. Только что
эта песня прошла в эфир в исполнении Анны Герман — прекрасной польской певицы, которую мы очень любили. Она была другом нашей редакции, человеком, очень популярным в СССР. Но самое-то главное, что спела «Елочки-сосеночки» она отлично. И вот, если теперь мы сделаем новую запись, значит, бракуем то, что сделала Анна Герман. Ни с какой точки зрения оправдать второй дубль мы не смогли бы.
Все это я и высказал Алле. «Понимаю, — ответила она.— Но, Валентин Иванович, можно я сделаю запись только для вас. Я сама договорюсь с музыкантами, которые в ночную смену запишут со мной эту песню. Мне она очень нравится, и я хочу показать, как я ее понимаю.» На таких условиях я дал согласие. Когда принесли пленку, включили магнитофон, я поразился. Нельзя было даже представить, что в «Елочках-сосеночках» можно найти столько красок: юмористических, эксцентрических, лирических, такой игры голосом. Мне пришлось себе признаться, что Анна Герман — хорошая певица и она честно
спела то, что ей предложили. И вместе с тем ясно, что Алла Пугачева искала себя в этой песне. И нашла. И все-таки давать запись в эфир я не
мог. Вот и возникла вроде бы неразрешимая ситуация.
Однако я посмотрел на эту обаятельную девушку, на ее стоптанные туфли, штопаные чулочки. И подумал: «Как бы там ни было — десятку-то свою она заработала честно. Пять рублей за запись, поскольку она тогда была нетарифицированной певицей, и пятерку же за две репетиции. И это максимум того, что мы могли заплатить. Да и то после того, как песня пройдет в эфир.
Потом на некоторое время наши пути с Пугачевой разошлись. Она закончила музыкальное училище, участвовала, и довольно успешно, во Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, потом в двух Международных — Сопотском и «Золотом Орфее». Время от времени то в Министерстве культуры, то в Росконцерте, где она тогда работала, или на фирме «Мелодия», где она писала очередные пластинки, мы встречались и обменивались вежливыми репликами.
Должен отметить: как бы ни складывались наши отношения, моему мнению Пугачева доверяла, хоть и не всегда с ним безоговорочно соглашалась. Как-то я пришел на ее концерт, проходивший на очень престижной площадке. Запомнилась более всего ее знаменитая песня «Посидим, поокаем». Но уже тогда для нее самой это был пройденный этап. И я сказал ей про это. Да, песня хорошая, но в ней явно — стилизация под фольклор. Я доказывал Алле, что она —
певица иного амплуа, ей ближе эксцентрикаи драматизм, игровая стихия. И смог убедиться в том, что Пугачева умеет слушать тех людей, с мнением которых она считается.
Повторилось это и сравнительно недавно, когда я присутствовал на обсуждении ее программы «Пришла и говорю».
Она демонстративно села немного в стороне от всех, положила ногу на ногу. И лицо, весь вид ее выражал полную независимость и некоторую
снисходительность: мол, говорите, что вы хотите обо мне сказать, а я послушаю. И тут начались славословия, где через раз слышалось: гениально, великолепно, замечательно, эпохально. Она сидела и слушала, кажется не очень вдумываясь в то, что произносится в ее адрес. Потом вдруг резко прервала поток восхвалений и сказала, что хотела бы услышать человека, мнение которого для нее небезразлично. И обратилась ко мне. На
ее просьбу что-то сказать, я ответил, что не уверен, что попаду в тональность того, о чем сейчас шла речь. Я не люблю недомолвок и неясностей, поэтому и сообщил, что было такое ощущение, будто во время программы одну и ту же песню слышал раз десять, но в разных вариантах. Запомнить мелодии или слова я не смог, так они похожи друг на друга. А главное, ничего не добавляют к тому, что говорилось до того, и дают минимальное представление о возможностях самой певицы. Во всей программе мне встретилось всего несколько песен, в которых можно было бы узнать настоящую Пугачеву.
Пока я все это говорил, по реакции сидящих на худсовете почувствовал, что они ждут по крайней мере скандала или что она вот-вот запустит в меня хрустальной пепельницей. И на том все и закончится. Но этого не произошло. Она вдург вскочила со стула и очень взволнованно заговорила: «Валентин Иванович, я и сама это чувствую. Но где я могу взять нужные мне песни, если их пока нет: то, что мне нужно, — не написано, что появляется — не устраивает».
Хотя есть люди, когорте уверяют, что Пугачева вульгарна, безвкусна, слушает только саму себя и делает так, как только ей одной кажется верным. Казалось бы, как это может существовать в одном человеке — умение корректно относиться к иному мнению на свой счет и самоуверенность? Я думаю, однако, что каждый артист, занимающийся эксцентрикой в широком смысле слова, ищет свой образ. Пугачева нашла свой образ. И на сцене, и в жизни. Он достаточно жесткий, достаточно прямой, и из-за этого не всем симпатичный. Не все ее такой воспринимают и на сцене, и в жизни, но образ такой абсолютно правомерен. А главное, полностью соответствует ее характеру, ее личности и творчеству.
Та нелегкая жизнь, тот сложный путь, которым она пришла к сегодняшнему успеху, оправдывают ее поведение, ее слова и поступки. Другой она быть не может. Да и не смогла бы стать, даже если бы очень этого захотела.
Некоторые ее песни могут нравиться мне больше, некоторые меньше — но я не могу не отдать должное таланту и неимоверной трудоспособности. Как-то на концерте в спорткомплексе «Олимпийский» я услышал песни из ее прежнего репертуара. И отнюдь не удивился тому, что она вновь включила их в программу.
Каждый человек имеет право на свой «золотой фонд». На мой взгляд, «Арлекино» — это классика. И непревзойденная. Предложите эту песню
исполнить всем самым популярным певицам, которые теперь у нас есть. И ни одна не сделает это так, как Алла Пугачева. В этом особенность
Пугачевой: в ее удачах ее трудно превзойти. Можно спеть хорошо, можно по-другому, но это не будет так сильно, колоритно и артистично. И потому «Арлекино» — вершина. Как и «Старинные часы», как «Возвращение» и многое другое, что каждый может назвать по своему усмотрению, хотя уверен, что мнения во многих случаях почти буквально совпадут.
Несомненно, что ей лучше удаются те песни, где есть характер, а не нечто обобщенное. Ее заслуга в том, что она практически возродила на
эстраде то, что сама же и назвала монологами певицы, когда песня исполняется практически от себя лично. И героиня песни и певица подчас
очень близки, если не одно и то же.
Есть песни, которые может исполнить любой певец, правильно воспроизводя ноты. А есть и такие, для исполнения которых мало хороших
вокальных данных. Здесь требуется еще и игра, артистизм. И если попадается именно такая песня — есть Алла Пугачева.
По своей одаренности, предрасположенности она могла бы заблистать и на театральной сцене, если бы не стала «звездой эстрады».
И когда мне говорят о том, что с Пугачевой очередной скандал, я отвечаю всегда однозначно: «Можно как угодно о ней говорить, но она явление на эстраде. Как и Аркадий Райкин. Он в разговорном жанре, в театре миниатюр, а она — в песне. И другого Аркадия Райкина быть не может и другой Пугачевой не будет, потому что подобное повторяется очень редко. И все слухи о том, что ей нечего спеть, что она устарела - болтовня. Пугачева будет
продолжаться еще не один год, потому что она упряма и знает, чего хочет. Пожалуй, как никто другой.
Мне кажется, однако, что она нередко недооценивает самых сильных своих сторон — то есть актерства, внутренней наполненности, того,
как она чувствует песню и заставляет запомнить ее навсегда. Что не мешает ей совершать ошибки и легкомысленные поступки, которые случаются
у всех нас.
Правда, она может петь и то, что никто не запомнит, потому что песня неинтересна по мелодии и тексту. Так что в ней тем не менее
уживается жажда деятельности и некоторая всеядность, нетерпеливость.
Все, что я в ее программах вижу на сцене, — это великолепная режиссура. Начиная от создания и трактовки собственного образа до стиля
трехчасовой программы, которая идет будто на одном дыхании. В ней живет режиссер, но режиссер для себя. Так что этот вид деятельности
ей абсолютно не заказан и уж тем более не противопоказан, как кому-то может показаться состороны. То, что она пришла в ГИТИС им. Луначарского и нашла время, чтобы получить там определенный объем знаний,— она молодец. То, что она смогла осознать новый для нее пласт культуры и не успокоилась на достигнутом, — честь ей и хвала. Но это важно не только для нее. Рядом с ней молодые артисты. И я убежден, что если она кем-то будет заниматься, она сделает его настоящим профессионалом.
Ее молодые коллеги в Театре песни учатся у Пугачевой и растут. Они видят, куда нужно тянуться, чтобы чего-то достичь. Вот в чем
заслуга Пугачевой как руководителя театра. В нем есть эталон — она сама. А значит, и есть ступени роста, перспектива, которая видна невооруженным глазом. Можно создать десять театров. И набрать туда сто певцов. Но ни один из них не будет знать, на кого ему ориентироваться. А Пугачева — подлинный лидер. И ее присутствие отражается в успехах и неудачах ее окружения. Они могут впитывать от нее и самое высокое, и самое неудачное, что ей свойственно. Но это тоже школа. И мне думается, что у Аллы хватит ума, чтобы понять: ее собственный стиль не пример для слепого копирования или буквального подражания. А знания, полученные на режиссерском отделении театрального института, подскажут, какой образ более уместен для того или иного молодого певца. Уже видно, что некоторые солисты из ее Театра песни — Владимир Пресняков-младший, Филипп Киркоров — уже обрели себя на эстраде и интересно заявили о себе, не повторяя Пугачеву, но следуя ее направлению.
И меньше всего надо рассуждать, что такое по сути своей Театр песни Аллы Пугачевой как концертное объединение. Гораздо важнее видеть в этом школу-студию, имеющую свою позицию, свою базу, свою точку отсчета.
Пугачева — человек очень оригинальный. Не сомневаюсь, что она очень добра и ранима. Из последнего возможно возникает излишняя ершистость. Мы можем не видеться годами, но встретиться и разговориться как самые близкие люди, вернее, как старые друзья, что ко мне по возрасту имеет прямое отношение.
И в заключение: было бы не совсем честно, с моей стороны, распинаться о том, что вот я какой умный: уже тогда предугадал будущее Пугачевой и не сомневался в ее успешной карьере. Нет, все не так. Более того, в те годы я не видел ее ни на эстраде, ни вообще в ореоле сегодняшней славы. В тот момент я не сомневался, что встретился с очень талантливым человеком. И были предпосылки, чтобы это все проявилось,— энергия, настрой, упорство, и не было «рыбьего» взгляда, огорчений от того, что что-то не получилось. А все остальное зависело только от нее самой. И она доказала, на что
действительно способна.