КОМСОМОЛЬЦЫ “А сейчас для вас выступит молодая певица Алла Пугачева!” Алла подсела к роялю и запела что-то из репертуара Шульженко. Молодые люди за столиками вокруг отложили на время бутерброды с жестким сыром и с интересом посмотрели на певицу. Дело было в кафе “Молодежное” на улице Горького. (Через тринадцать лет Алла поселится в двух шагах от него, а потом кафе вообще превратится в клуб “Карусель”.) В те годы там постоянно устраивались “вечера отдыха”, и Аллу пригласили приятели из Конструкторского бюро им. Яковлева, в котором она уже не раз выступала. (Почему-то тогда именно физики были отчаянными лириками. Конструкторские бюро, технические институты, физические лаборатории превратились в этакие “очаги культуры), куда не гнушались приходить самые популярные персоны - от космонавта Леонова до поэта Евтушенко.) Одному из молодых работников КБ им. Яковлева Пугачева в знак шутливой признательности за эти “ангажементы подарит свою фотографию, на обратной стороне которой напишет: “Шар моей благодарности катается по коридору вашей любезности”. Было тогда такое модное выражение. ... Алла допела и объявила, что сейчас исполнит новую песню композитора Шаинского “Дрозды”. На днях тот дал ей эту вещь, и Алла очень обрадовалась, потому что с такой красивой мелодией песня был обречена на успех. Пугачева даже приложила руку к аранжировке. Она не ошиблась - первое же публичное исполнение “Дроздов” в “Молодежном” прошло на ура. “Правда, потом, - замечает Полубояринова, - Шаинский почему-то отдал эту песню другому артисту - Геннадию Белову, в чьем исполнении “Дрозды” и стали шлягером. Алла очень расстроилась”. В конце декабря 1967 года ее снова пригласили в “Молодежное” на новогодний вечер. Алла уже чувствовала здесь себя привольно, поэтому позволила некоторое озорство. На мелодию популярной песни про одинокую гармонь она пропела следующие слова: “Веет с моря ночная прохлада, А меня пробирает уж дрожь. Знаю я, знаю я, шо те надо. Я не дам, я не дам, шо ты хошь”. Ну и все остальное в таком же роде. Публику развеселила эту глупая переделка (сделанная, разумеется, не Аллой - на то в народе всегда находились умельцы), и после хохота и аплодисментов ликующая от собственного успеха Пугачев а присела за свой столик. Тут к ней подошли два комсомольских дружинника (тоже обязательный атрибут “Молодежного”) и строго сказали: - Вам необходимо пройти в совет кафе. В “Молодежном” заправляли комсомольцы-активисты (иначе и быть не могло). Существовал даже Совет кафе - некий коллегиальный орган, который определял тематику вечеров, следил за репертуаром и отчитывался перед вышестоящими “товарищами”. Словом, “демократический централизм”, как и было сказано в Уставе ВЛКСМ. Алла побрела за ними, мрачно думая, что с этими комсомольцами вечно попадает в истории. Однажды в училище она также в шутку спела: “Не расстанусь с комсомолом, не расстанусь с молодым” (если кто уже подзабыл, была такая бодрая песня “Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым”). Так ее вызвали на какое-то там бюро и долго, утомительно “прорабатывали”. В комнате совета кафе за длинным столом сидел румяный комсомольский вожак. Он показал певице рукой на стул. Алла села, глядя куда-то в сторону. - Вот что я вам хотел сказать, - начал вожак. - Вот вы у нас тут поете. - Пою, - согласилась Алла. - Это очень, знаете, хорошо! Скоро будет городской конкурс комсомольской песни. Мы предлагаем вам выступить от Фрунзенского района. Нам нужно одно из первых мест. Перенервничавшая Алла, которая ожидала неприятного разговора о ее моральном облике, вдруг воскликнула: - Да вы что тут себе думаете? Подошли, увели! Не сказали ничего толком! Надо уметь с людьми обращаться! Не буду ни на каком конкурсе выступать! И вышла, цокая каблуками. А незадолго до этого Алла рассталась с другим комсомольцем. “У меня был друг, Валера Романов, - рассказывает Евгений Борисович Пугачев. - Мы с ним работали в комсомольском оперативном отряде. Он был старше меня и учился в Инязе. Я познакомил его с Аллой”. Это была, можно сказать, любовь с первого взгляда. Все, кто наблюдал тогда за их отношениями, говорят, что этот роман был “бурный и страстный”. Валера очень красиво ухаживал за Аллой. А поскольку его семья относилась к категории состоятельных, то он мог позволить себе делать возлюбленной достаточно дорогие для студента подношения. Зинаида Архиповна ворчала, что рано еще Алле получать такие подарки, но на самом деле очень радовалась за дочь: все-таки к ней ходит не лохмач с гитарой, а воспитанный молодой человек из Института иностранных языков. (До этого у Аллы было одно сильное увлечение мальчиком по имени Гурий. Но тогда Зинаида Архиповна была непреклонна: никаких “гулянок”. Однажды дошло до того, что дочь кричала, топала ногами, а потом выбежала в слезах на улицу, пообещав никогда не возвращаться. Действительно, одну ночь строптивица провела на Курском вокзале.) “Валера и Алка общались только друг с другом, - говорит Пугачев. - Я даже ревновал, что сестра “увела” моего товарища...” На какое-то время и Валера, и Алла даже пренебрегли своей учебой и чуть не завалили несколько экзаменов. ... Весной 1967 года началась очередная Израильско-арабская война. Алла, которая поначалу не обращала никакого внимания на сообщения из района конфликта и комментарии обозревателей ТАСС, скоро стала слушать все новости с Ближнего Востока. Дело в том, что Валера как раз заканчивал институт, и у них ходили настойчивые слухи о том, что всех выпускников в качестве переводчиков отправят в арабские страны: обеспечивать контакт межцу тамошними и нашими военными. Ни для кого не было особым секретом, что Советский Союз помогает “братьям-арабам в их борьбе с сионизмом” оружием и инструкторами. В связи со всеми этими событиями курсу Романова устроили государственные экзамены на три месяца раньше. И практически одновременно с дипломом он получил распределение в Египет. Валера тут же приехал к Алле и все сообщил. - И на сколько это? - спросила Алла, рыдая. - На год или два. Но ты можешь поехать со мной. - Как? - подняла голову она. - Как моя жена. Мы должны прямо сейчас пойти в ЗАГС. В таких случаях - я узнавал - расписывают в три дня. - В ЗАГС?.. - Алла достала платочек и стала вытирать с щек растекшуюся тушь. - И уехать на два года? Но женитьбу они все же решили отложить. Алла здраво рассудила, что ей надо закончить училище, да и вообще рановато пока замуж: едва восемнадцать исполнилось. Она пообещала дождаться жениха и писать ему как можно чаще. “Это был ее первый настоящий роман, - пишет Полубояринова. - Хотя дальше пары поцелуев у целомудренной Аллы дело не пошло”. ... Они действительно писали друг другу очень часто. А Романов при всякой оказии присылал Алле египетские сувениры. Потом она стала отвечать ему все реже, реже. Он спрашивал, почему? Она объясняла это своей занятостью и постоянными гастролями, что, в принципе, соответствовало действительности. Потом перестала писать вообще. следующая глава оглавление